Это если цифрами, а прописью — просто пиздец, причем такой полный, что ему уже пора лечиться от ожирения. По всей видимости, разработка этого сюжета была поручена одному из «Калашниковых» — мастеру, специализировавшемуся на иллюстрации лермонтовской «Песни о купце Калашникове». Потом все как у всех: татары пришли — грабят, поляки пришли — тоже грабят, московские князья… нечего и говорить про московских князей. Да-да, книга Михаила Бару устроена именно так: рачительные ежики выбегают прямо из серьезных рассказов местных историков, в буквально одном абзаце. Взять, к примеру, завод запорной арматуры — такие вентили делает, что закачаешься. Самое интересное в поездках по провинции — это процесс выбора городка, в который поедешь. Двести или даже двести пятьдесят. Но вода в реке, как говорят местные жители, стала чище. Жизнь заставила — и платья стала шить.
Так можно и до слез дойти, а надо бы наоборот. Его большевики выселили из собственного дома вместе с семьей и двенадцатью детьми. Все побросали инструмент и столпились в автобусе. Кленовые вертолетики еще и не летят, и даже не собираются, но на эскадрильи разбились и на каждой ветке точно знают, кто ведомый, а кто ведущий. Купить Каннабис через телеграмм в Майкопе. Они и принимали — то обнимали огромную колонну с разных сторон, то друг дружку, то становились на ступеньках в позы главных героев фильма Титаник, то… но в собор не зашли. И все это в хрустальном дымчатом флаконе осеннего воздуха со стаей птиц, кружащей и кружащей среди серых туч до тех пор, пока не найдет горлышка с голубым, чистым небом и не улетит в него до весны. Однажды зашла вот сюда, в детско-юношеский центр, показать этих кукол, да так и осталась на восемнадцать лет. Теперь об офенях помнят только историки и краеведы, а уж о том, что у них был свой собственный язык… Зря не помним. Лев Николаевич тоже приезжал. Для них тоже выступаем. Ведь ты же знаешь — я так чутко сплю…». Например, мобильный телефон «такой древний, что на нем есть кнопка с ятем», не случайно обладает именно маркой «Сименс». Может, конечно, присниться и наоборот — пришел он в лес, свистнул особенным, созывающим грибы свистом, и они прибежали все до единого и встали пред ним, как лист перед травой, но шляпки в спешке забыли надеть. А ко дню рождения можно и водки купить». На крошечной, величиной со спичечную коробку, палехской шкатулке под названием «Я к вам пишу…» изображена… конечно, Татьяна Ларина.
Теперь еще и со вкусом банана с паспортом. Но не все так плохо, как хотелось бы. Ни копейки.
А ко дню рождения можно и водки купить». Лимонаду — море. Наша деревня на морозе — точно эскадра в кильватерном строю. Гуси у них — по четыреста рублей килограмм!
Тут бы надо рассказать о золотом веке Венёва — ведь у каждого города было [5] такое время, когда он процветал. Андреевич, известный нам всем с шестого класса средней школы, родился в Белевском уезде, таком богатом на бивни и ребра мамонтов, славянофилов братьев Киреевских, белевские кружева, просветителя и ученого Василия Левшина, написавшего самый первый русский научно-фантастический роман о полете на Луну, белевскую яблочную пастилу, которой коломенская пастила недостойна целовать даже упаковку, поэтессу Зинаиду Гиппиус и удивительную белевскую клюкву, растущую нареликтовом болоте, оставшемся после таяния ледника. Вроде как ноги куриные.
Впрочем, и там надолго… Боюсь, как бы не стала горчить. То есть они, конечно, именно так и живут — и даже еще беднее, но… не устают мечтать о том, как городок их станет таким туристическим центром, что и сама Кинешма удавится от зависти, как построятся сами собой здесь кинотеатры, рестораны, санатории и дома отдыха, как у всех будет столько работы, что вернутся уехавшие на заработки в Иваново и в Москву, как плотва, судак и щука сами будут хватать голые рыболовные крючки и… нет, вот о такой ерунде жители города Юрьевец не мечтают. Да и мне надо было ехать в Тамбов, чтобы не опоздать к московскому поезду. Тут, как говорится, пиздец абзац и с новой строки.
Нам надо семьи кормить. Что тут скажешь… В восемнадцатом году было страшно жить не только на сцене летнего театра в Юрьевце. Они бы, может, и зашли, но что толку?
Тот, конечно, все проспал в соседней карете с княжной Щербатовой, а потом их за это поженили друг на друге и удалили от двора. Впрочем, я, кажется, увлекся. Интересно — борода у него пушистая?
Хорошо бы еще и вместе с Гоголем. Еще нашел… и подумал — ну что это я выпендриваюсь? Он приехал в Сан-Диего года за два или за три до меня. Ну, может, и не через Белев, а рядом, но то, что белевский театр первым из провинциальных театров России поставил «Ревизора» — факт совершенно неоспоримый. Им, конечно. Если составлять подробный реестрик остатков… льнопрядильная фабрика, устроенная еще в позапрошлом веке промышленником Сеньковым, приказала долго жить; еле дышит маленькая строчевышивальная фабрика; зарплата научного сотрудника музея вместе со «стимулирующими надбавками» составляет четыре тысячи триста рублей в месяц. Жизнь сделала не только полный поворот, но и переворот тоже. Да только поди найди теперь Ивана-царевича. Дом стоял как раз в том месте, где Волга делала поворот. Жить и работать. Но не все так плохо, как хотелось бы. Во второй половине позапрошлого века Южу с окрестностями приобрел у Нарышкиных богатый помещик из соседних Вязников — Иван Александрович Протасьев.
Это, собственно, все, что от этого порта и осталось. Мало того, и сам Тамбов, как я понял со слов рассказчика, стал губернским городом не раньше, чем до него дотянулась моршанская пристань. Если верить официальным документам, то за одну смену они вдвоем умудрялись работать на трех сотнях ткацких станков одновременно. Люди и больше никого — ни леса, ни реки, ни облаков в небе. Когда ее нашли в селе Ивицы Одоевского района, она и вовсе вросла в землю наполовину. Однако мало кто знает, что первое поселение в этих местах, задолго до муромы и меря, племена которых, в свою очередь, вытеснили древние славяне, было основано болотными кикиморами. Может, конечно, присниться и наоборот — пришел он в лес, свистнул особенным, созывающим грибы свистом, и они прибежали все до единого и встали пред ним, как лист перед травой, но шляпки в спешке забыли надеть. Белев стоит здесь так давно, что и самой Москве может сказать: «Вас здесь не стояло». Софья Андреевна вспоминала много лет спустя, что именно с тех самых пор Толстой приобрел привычку косить.
Небо отодвигается все дальше и становится все безразличнее. По праздникам нас, детей, над городом на этом кукурузнике и кружили. Но спит он плохо — часто просыпается от храпа треска неокрепшего молодого льда и со страху хватается за что попало.
Ровно полтора века назад в Белеве и уезде было шестьдесят две школы. Ни перьевыми, ни шариковыми, ни карандашами. Любого спроси — хотел бы он проезда через себя Пушкина? Железный и машинный запах давно брошенной и заржавевшей бороны на заросшем мелким и частым ельником поле.
Накануне, ближе к ночи, — поземка, мелкий и до того сухой снег, что кажется, в нем совсем нет воды, потом метель, морозная игольчатая чернота, наполненная черными вихрями черных снежинок, и посреди этой метели на краю деревни в овраге незамерзающий родник — ну него дымный мангал и пьяненькие, приехавшие на одну ночь, дачники, ждущие двенадцатого удара курантов, чтобы принять на грудь ледяной крещенской водички, запить ее водкой и закусить шашлыком. На миллион рублей золотом тянул суммарный годовой оборот Одоевских купцов.
Правильно делали, кстати. Уж кто принес ее в музей — не знаю. Только кисточками. Бурлаки заходили за угол и тянули чалки так правильно назывались бурлацкие веревки за собой… Сейчас бы эти кирпичи туристам трогать. Переночевал в отеле — на утро тебе свидетельство, что ты геройски провел ночь, даже если всю эту ночь спал как сурок. Нам надо семьи кормить.
| Крюково где купить мефедрон мяу, 4mmc | Купить WAX картриджи Сосногорск | Кокс бесплатные пробы Ворсма |
|---|---|---|
| 1-8-2004 | 47889 | 89010 |
| 5-6-2010 | 24707 | 172960 |
| 18-4-2015 | 15564 | 10039 |
| 25-2-2007 | 148531 | 61923 |
| 10-12-2018 | 789790 | 492465 |
| 7-11-2021 | 626566 | 86548 |
И добавила, что очень хорошее. Судя по всему, не первый год висит. Ничего не поделаешь — приходится вичужанам уезжать на заработки в Нерезиновую.
На следующий день сели в автобус и поехали на работу. Мужики и бабы — мешочники. В кассе автовокзала, когда я протянул вместе с деньгами паспорт, сильно удивились. Какая-то баржа дама в кричащем о помощи купальнике села необъятной кормой на мель, и вокруг нее суетились два буксира молодых человека, пытаясь… Кстати о баржах. Его можно было, если не понять, то простить. В лесу может наступить вдруг такая тишина, после которой почему-то чувствуешь, что надо немедленно извиниться.
Улицу Советскую перебегали только собаки да кошки. Состоятельный офеня мог иметь даже нескольких приказчиков, которые разъезжали по губерниям и торговали. И в этом свидетельстве красивым почерком с вензелями о том, что ты выпил целое… нет — два целых и половинку озера шампанского и… чтобы все горничные, сколько их ни есть в отеле, написали каждая своим почерком — такой ночи у нее в жизни никогда не было. Музей устроил ее для школьников. С умной и понимающей собакой о чем только не поговоришь.
Мускулистый и крепкий, кружащий и куражащий голову дух самогона, настоянного на зверобое и чабреце. Лучше один раз увидеть, что сто раз услышать по телефону. Когда музей ремонтировали, кто-то взял, да и перекрыл краник, из которого шло финансирование. Над ним все небо было завешано гирляндами разноцветных лампочек. Самое сложное, по словам музейного сотрудника, уговорить учителей, чтоб они приводили детей на выставку. Но даже не это запомнилось больше всего. Один раз, пускай, можно переместить эту историю в другое время. Следите за рекламными акциями, для розничных покупателей мы публикуем сезонные промокоды со скидками и подарками. В одном из залов, который, как и весь музей, вся улица и весь город, стоит на берегу Оки, устроена экспозиция, живописующая быт рыбацких артелей позапрошлого века. Дурманящий запах золотых пшеничных волос, нагретых последним и потому невозможно ласковым теплом. Самое интересное в поездках по провинции — это процесс выбора городка, в который поедешь. Что из дому дети принесут, что — взрослые, а что приходится из своих денег покупать. Сам ли он снес его или ему подбросили — экскурсовод не знал. Судачки горячего копчения в Юрьевце такие, что просто «пиво» сказать не успеешь, как от них останутся одни косточки. Даже вороны с воробьями норовили превратиться в водоплавающих. Знаете ли, друг мой, что на это отвечать обстоятельно довольно трудно…». Осенний вечер, бесконечнее которого только дождь и ветер, дующий из одной темноты в другую, но уже мокрую, переходящую во тьму, которая еще темнее от невидимой черной тучи, с летящей внутри нее черной вороной и мертвыми желтыми, красными, черными листьями черного чая в синей чашке с золотым ободком на отполированной ладонями вересковой трубке, плотно набитой золотыми стружками вирджинского табака с чуть сладковатым, пряным вкусом и невесомым голубым дымом, завивающимся в тонкие серебряные кольца на тонких и пугливых, вздрагивающих от каждого прикосновения губами, пальцах.
Тут надо бы воскликнуть что-то патриотическое вроде «Никогда не победить того народа…», но я не патриот. Среди этих осенних холмов с гефсиманскими яблоневыми садами и рощами из тонких прощальных белых золотых березовых свечей, посреди синего зеленого малинового неба и уходящей в него дороги.
Вторую половину избы снимают дачники, приезжающие в деревню только на лето, и поэтому Сергеева идет изо всех сил на одной печке. Сколько конфет, зеркалец и лент перетаскали ей Лев Николаевич и Соня, чтобы та не рассказывала ничего родителям… Однажды Толстой попросту скосил всю сирень вокруг скамейки.
Взять, к примеру, завод запорной арматуры — такие вентили делает, что закачаешься. Разные совсем. Птицефабрика была. Я ее на себя надеваю, а на ноги — сапоги с накладками. Работать, говорю, мужики. Понятное дело, что до решающего объяснения сиживали они не раз и не два на этой скамеечке.
Смотрят они на проезжающих с такой неизъяснимой грустью и печалью, что догадайся скульптор сунуть в руки коммунару кепку, а не косу — в нее бы, ей-богу, подавали. Не работает только ажурная чугунная скамейка. Тогда и облаков в небе было меньше. Различной природе, совсем порой несообразной сказанному до того? Жизнь сделала не только полный поворот, но и переворот тоже. Понятное дело, что виноваты москвичи. Еду в метро на работу. Раньше, к примеру, один только хлебозавод что-то такое синее и черное сливал — все прибрежные камни были осклизлыми… Впрочем, теперь хлебозавод тоже загнулся. И кто-нибудь непременно сочинит термин «краеведческое фэнтези». Туалет там был, да и сейчас есть, общий, а стенки кабинок до потолка не доставали. Фруктовые, сочные, брызжущие ароматы красно-полосатого штрифеля и карминового пепина шафранного. И печать сургучная, и вся рубашка в помаде. Какой-то железный и ржавый до дыр Холстомер. Переводъ с немецкаго В. Еще и вареньями разными, повидлом, джемом, конфитюром — и вообще, работает в Одоеве целый консервный завод.